Для ученых, работающих «в поле», лето – долгожданный сезон, на который возлагаются особые надежды. В 2020 году многим исследователям пандемия спутала планы, но ученые лаборатории «Артефакт» смогли совершить несколько экспедиций. В интервью газете Alma Mater сотрудник лаборатории, заведующая кафедрой антропологии и этнологии ФИПН Ольга Зайцева рассказала о том, можно ли отыскать новые археологические памятники, сидя в подвале главного корпуса, и почему для археологов главное – не найти и извлечь артефакты, а суметь их сохранить.

Загадка «выживших» в могильнике


– Ольга, у многих научных коллективов полевой сезон из-за пандемии не состоялся. Расскажите, как он прошел у вас?

– Сезон, действительно, был непростой. Из-за распространения коронавируса и связанных с ним ограничений все сроки «полетели». Летние практики учащихся были отменены, поэтому сезон отличался еще и тем, что в наших экспедициях не участвовали студенты. Это, конечно, создает определенные затруднения, потому что у нас такая наука, освоить которую можно только в поле, аудитория здесь сильно не поможет. Тем не менее, работы по разным проектам и грантам состоялись. В основном они были сосредоточены на территории Южной Сибири.

– Где именно вы побывали и какие находки сделаны в этом году?

– Большой объем работ проведен в Хакасии на Оглахтинском могильнике. Там мы вели исследования совместно с сотрудниками Эрмитажа и учеными Российской академии наук. Руководил этими работами заведующий лабораторией «Артефакт» Евгений Водясов.

Оглахтинский могильник до сих пор остается большой загадкой для ученых. Еще в начале ХХ века там были обнаружены погребения, в которых сохраняется органика. Это огромная редкость. Обычно археологи находят керамику, кости, камни. Вся одежда и органические материалы истлевают. Мировой науке известны лишь несколько случаев полного сохранения органики, к примеру, замерзшие могилы Алтая. Оглахтинский могильник замечателен тем, что там нет никакой мерзлоты, и пока не совсем понятно, за счет чего в могилах III – IV века нашей эры органике удается уцелеть.

Только там мы можем увидеть, как были одеты люди, поскольку среди находок встречаются шубы, сапоги, головные уборы. Как этнограф, наблюдающий живую культуру, видит все ее многообразие, так мы наблюдаем ее в некоторых захоронениях Оглахтинского могильника.

– Как вам удалось найти эти могильники?

– Оглахтинский могильник известен с начала ХХ века. Новые объекты мы нашли с помощью аэрофотосъемки, которую мы со специалистами Эрмитажа проводили в прошлом году. Особенностью этих объектов является то, что они очень слабо выражены в рельефе. Это не курганы, которые хорошо видны на местности, а грунтовые могилы. Их делали так: выкапывали яму, ставили в нее сруб, оборачивали берестой и засыпали сверху землей.

Часто со временем над такими погребениями образуются впадины, но на съемке их обнаружить не так просто. Она должна быть очень чувствительной, способной фиксировать малейшие перепады рельефа. Опять же, не все впадины, которые мы видим, – это могилы.

Для того, чтобы понять, что там в земле, мы проводили в этом году геофизические исследования – мы буквально «заглянули» под землю с помощью магнитной разведки. Полученные данные сейчас обрабатываются. Одно из захоронений было вскрыто, но сделали мы это не из любопытства, а из-за опасений, что оно будет утрачено.


Исследование каменного ящика с погребением по обряду кремации.

Спасательные раскопки

– Что происходит с могильником и почему ученые считают, что уникальный объект находится под угрозой?

– Оглахтинский могильник находится на берегу Красноярского водохранилища. Его эксплуатация привела к изменению уровня грунтовых вод. Возможно, эти процессы связаны также и с глобальным потеплением. На территории могильника стали образовываться провалы, которые разрушают захоронения.

Один из таких провалов мы решили исследовать, полагая, что он образовался над погребальным срубом. Фактически это были спасательные раскопки, нацеленные, с одной стороны, на то, чтобы погребение не разрушилось, с другой – хотелось выяснить причины, по которым происходит проседание грунта. Однозначно это связано с водохранилищем, общим увлажнением и потеплением, которые обусловлены естественными и антропогенными факторами. Есть реальная угроза, что та прекрасно сохранившаяся органика, которая присутствует в Оглахтинском могильнике, может быть утрачена.

– Вы успели извлечь артефакты? Что находится в этих захоронениях?

– Специфика могильника такова, что мало извлечь находки, их нужно уметь сохранить. Собственно, потому на этом известном объекте проводилось так мало раскопок. Как только вы достаете органические артефакты и нарушаете условия, которые их консервировали, вы запускаете механизм уничтожения. Нужно иметь возможность оперативно стабилизировать состояние находок. Для этого необходим целый штат специалистов, которые занимаются полевой консервацией, в противном случае находки могут быть утеряны в короткие сроки.

Можно сказать, что уникальность этого объекта сыграла в его судьбе злую роль – после извлечения артефактов из органики было непонятно, что с ними делать, и они передавались в столичные музеи – Государственный Эрмитаж и в Государственный исторический музей, где была надежда их сохранить и отреставрировать.

Первооткрывателем могильника по чистой случайности стал местный пастух, который провалился в одно из захоронений. Он страшно испугался, поскольку увидел под землей погребальных «кукол», которые имели форму человека. Их делали из кожи либо ткани, внутрь зашивали кремированный прах реального человека.

Вскоре после этого в 1903 году на Оглахты отправился ученый Александр Васильевич Адрианов, который был связан с Императорским Томским университетом. Он раскопал еще одну могилу с органическими останками прекрасной сохранности. Предварительное описание феноменальных находок вышло в томской газете «Сибирская жизнь».

Продолжил исследования Оглахтинского могильника через полвека известный археолог Леонид Романович Кызласов. Ему также посчастливилось открыть одну могилу с сохранившейся органикой. Находки из этой могилы были переданы в Эрмитаж. Сейчас к этим материалам огромный интерес со стороны отечественных и зарубежных исследователей, так как появились совершенно новые методы: изотопный анализ, возможности изучения древней ДНК и другие.


Верхнее перекрытие погребального сруба.

Смерть – еще не конец

– О чем говорят находки из Оглахтинского могильника?

– О многом. К примеру, они показывают, что у людей, которые жили на Среднем Енисее много веков назад, было совсем другое понимание смерти, чем в современном мире. У них были очень сложные многоэтапные формы обращения с умершими, которых кремировали, мумифицировали, делали погребальные куклы. Если, к примеру, сейчас человек умер, считается, что наступила физическая смерть, она означает конец. Древнее население Среднего Енисея воспринимало кончину совсем иначе. Социальные связи еще очень долго не разрушались, и человек считался живым.

Вначале покойный мумифицировался, на него надевалась погребальная маска, которая моделировала лицо. Судя по всему, какое-то достаточно продолжительное время умерший находился среди живых, позже он захоранивался в землю. В погребальных срубах очень часто сочетается кремация и мумификация.

– Чем был обусловлен выбор? Почему одних – кремировали, других – мумифицировали?

– Пока однозначно сказать нельзя. Есть версии, над проверкой которых мы работаем. Чтобы ответить на этот вопрос, нужно исследовать современными методами больше захоронений. Но, как я уже говорила ранее, более 50 лет Оглахтинский могильник не исследовался, поэтому нам еще предстоит найти ответы на многие вопросы.


Взгляд из космоса

– Ольга, чем еще примечателен этот полевой сезон? Есть ли другие интересные находки?

– Есть. Одно из открытий нам удалось сделать, сидя в лаборатории в подвале главного корпуса ТГУ. Это может показаться странным, ведь археологические находки прочно ассоциируются с экспедициями и раскопками. Но получилось так, что в лаборатории в ходе анализа космоснимков Кош-Агачского района Республики Алтай мы обнаружили древний рудник. Точнее – увидели множество странных объектов, похожих на шахты. Летом мы отправились в то место, где, судя по координатам, мог находиться рудник, и не ошиблись! Там, действительно, видны сотни выработок – углублений, оставшихся после того, как люди извлекали железную руду.

Сейчас мы выполняем проект при поддержке РНФ, посвященный изучению технологий добычи железа в Южной Сибири IV-VII веков нашей эры. Ранее проведенные исследования показывают, что в древнем Алтае металлургия железа была очень развита. Наша находка – еще одно подтверждение этого факта.

На всех рудниках была проведена аэрофотосъемка, созданы 3D-модели рельефа и отобраны образцы руды и шлаков для геохимических исследований. Анализ проб поможет археологам определить, в какое время разрабатывались эти месторождения.


Отбор образцов для дендрохронологического датирования.

Зачем тревожить старину?

– Ольга, в археологии есть и другая сторона медали – поиск памятников не с целью их сохранения, а с целью заработать на продаже. Бывают ситуации, когда вы сталкиваетесь с «черными» археологами?

– К сожалению, да. Но «черный» рынок функционирует по-другому, это совсем не про науку.

– Если вы не просто видите следы их работы, а встречаетесь лично, то что происходит?

– Зависит от обстоятельств. На юге России еще лет десять-пятнадцать назад можно было встретить очень хорошо экипированные и даже вооруженные группы черных копателей. Столкнувшись с ними, вы просто записываете номер машины и очень быстро уносите ноги. В противном случае ничего хорошего с вами не будет. Есть и совсем другие люди, которые покупают металлоискатели, «любят» историю и по своему недомыслию из любопытства начинают извлекать металл из археологических памятников, на самом деле разрушая их. Деятельность эта уголовно наказуемая, но любители могут и не знать об этом. С такими можно пытаться разговаривать, объяснять, насколько разрушительны их действия. Все очень ситуативно.

По большому счету, извлекать артефакт из той среды, в которой он находится, нужно только тогда, когда археологическому памятнику что-то угрожает. Например, как в случае с Оглахтинским могильником. Если бы не риск полного разрушения одного из погребений, мы бы не стали его вскрывать.

– А мне казалось, что у археологов есть спортивный интерес – что-то найти и извлечь из глубин веков?

– Такие настроения тоже есть, но на самом деле это не очень хорошо. Археология постоянно развивается и открывает новые возможности. То, что вы вскрыли сегодня и извлекли существующими методами, даст вам один объем информации, но завтра появятся новые подходы и методы. Они позволят сделать это более эффективно и получить значительно больший объем данных. А это и есть наша главная цель – извлечь из археологического объекта максимум информации, которая поможет нам реконструировать прошлое и больше понять: чем жили, что умели и о чем думали люди прошлого.


Съемка территории Оглахтинского могильника
с помощью БПЛА.

Елена Фриц
Фото предоставлены лабораторией «Артефакт»