Сегодня уже насчитывается достаточно много выпускников Томского университета, которые прошли стажировку или работали в ведущих научных центрах западного мира. Значительно меньше тех, кто нашел там престижную работу, «постоянную позицию» профессора, исследователя. И буквально считанные единицы тех, кто в условиях жесточайшей конкуренции сделал блестящую карьеру не в науке, а в сфере финансов, инвестиций или на стезе высокотехнологического бизнеса в крупнейшей мировой компании.

Один из ярких примеров – Борис Лохвицкий, выпускник ФФ ТГУ 1981 года, ведущий консультант службы по внедрению проектов корпорации Microsoft. Много лет он живет с семьей в легендарной Силиконовой долине. В начале мая он вместе с супругой гостил в Томске, у своей мамы, старейшего преподавателя физфака Нины Кудрявцевой, которая в университетских кругах также известна как поэт, переводчик, мемуарист.

«Здесь человек сто из Томска»
В годы студенчества Борис был типичным физиком-теоретиком: немного «не от мира сего», полноватым и нескладным, в роговых очках с очень большим «минусом». Много лет редактировал стенную газету ФФ «Гравитон», был аспирантом у профессора Владислава Багрова, защитил кандидатскую диссертацию, по окончании учебы много лет преподавал в «политехе», руководил центром обучения и сертификации фирмы «Стек», а 12 лет назад переехал в США. Там он работал в нескольких компаниях, включая «Гугл», а семь лет назад перебрался в «Майкрософт».
Встретившись с Борисом Лохвицким в этот раз, я узнал его не сразу. Куда-то подевался лишний вес и толстенные очки. «Год назад, – поясняет он, – зрение упало настолько, что почти ослеп. Пришлось оперироваться, и теперь у меня «очки» внутри глаз».
– Общаетесь ли с кем-нибудь из выпускников ТГУ?
– В тех местах, где я живу (район залива Сан-Франциско), человек, наверное, под сотню из Томска. Например, в 10 минутах езды от меня живет Яков Прагер, физик-теоретик, выпускник физфака 1979 года. Он архитектор в небольшой компании, его работа связана с программированием, математическими методами оптимизации. Фирма занимается проектированием микросхем. Это весьма сложная математическая задача, с большим количеством параметров. Самое смешное, что когда он еще жил в Израиле, он тоже занимался математическими методами оптимизации… раскроя ткани для нижнего белья. В принципе, это похожая задача, и если есть математическое мышление и логика, то прикладная конкретика уже не так важна.
Другой питомец физфака, Игорь Вайсбурд, выпускник 1983 года, живет на восточном побережье. Он сейчас – финансовый директор в крупном инвестиционном банке. К великому сожалению, пять лет назад не стало моего друга и сокурсника Алексея Радуцкого, жившего в Сиэтле. Алексей был программистом на крупном заводе грузовиков.
– Чем непосредственно занимаетесь вы?
– В «Майкрософте» я занимаюсь внедрением серверных решений для наших крупных клиентов. В этой деятельности меня привлекает мобильность и разнообразие – один проект сменяет второй, третий... Это очень интересно и дает возможность быстро расти, повышать квалификацию. Правда, психологически тяжело. Клиент сразу ждет результатов, причем на уровне, на котором тебе платит, так что расслаб-ляться некогда. А у «Майкрософта» консультанты очень дорогие и оплата почасовая.

«Благодарен конкретно физфаку!»
– Нашего, российского образования достаточно, чтобы прилично устроиться в США?
– Выскажу свое личное мнение. Там система «заточена» на несколько иные приоритеты. Как и в России, там многоуровневое образование. Три уровня – бакалавр (4 года обучения), магистр (плюс еще 2), и уровень PhD (типа нашей аспирантуры, это еще 2-3 года). Получая степень бакалавра, люди решают – идти на производство, в бизнес, либо посвятить себя научным исследованиям и поступать в магистратуру. Но людей, желающих заниматься наукой, нужно очень мало, поэтому большинство выпускников ограничивается уровнем бакалавра. В этом существенное отличие от российских вузов, где большинство студентов ориентированы на специалитет и магистратуру. Когда я учился в ТГУ, нас настраивали больше на «чистую» науку, поэтому на производство выпускники приходили довольно беспомощными, без прикладных знаний и навыков. Там же уклон больше на практическую деятельность.
– И Прагер, и Вайсбурд получили на физфаке ТГУ фундаментальные, а не прикладные знания, и были ориентированы на исследования. Тем не менее, смогли прекрасно адаптироваться к сугубо прикладным задачам…
– Фундаментальное классическое образование учит думать. Технари, имеющие лишь прикладные знания, умеют «нажать нужную кнопку» и получить результат. Однако они часто не могут выстроить логическую цепочку – почему и каким образом именно это действие привело к желаемому результату. Условно говоря, они не понимают, что раскрой нижнего белья и оптимизация печати микросхем, в принципе, одна и та же задача.
Фундаментальная подготовка найдет применение во всем, чем бы вы ни занимались: компьютерами, проектированием, финансами или иностранными языками. Вот за эту подготовку я очень благодарен Томскому университету и конкретно физфаку.
– Последние веяния отечественной высшей школы – в учебном процессе нужно больше практики. Не погубит ли это фундаментальную подготовку?
– В Америке фундаментальная подготовка минимальна, а технологии развиваются, Нобелевские премии вручаются, экономика процветает. Мое личное мнение, что одно другому не мешает.
– Что, на ваш взгляд, нужно изменить в учебном процессе в российских вузах?
– Остановлюсь на своей сфере, информационных технологиях. В компьютерном мире, который развивается очень быстро, знания даже пятилетней давности безбожно устаревают. В этом главная проблема университетов в обучении IT: студентов учат тому, что уже давно «заплесневело». С моей субъективной точки зрения, помочь тут должно повышение квалификации преподавателей, пересмотр учебных программ. Критерии оценки работы вуза очень простые – как устроились выпускники, смогли ли вообще найти работу по специальности. Как пример, приведу связку «Стэнфорд – Силиконовая долина». Это самосогласованная система, которая сама себя «накачивает». В университете находится передовой центр исследований, и тут же, в Силиконовой долине, имеются инвесторы и возможность коммерциализации результатов исследований. Перспективные идеи привлекают инвесторов, что создает питательную среду для развития быстро прогрессирующих компаний, которым, в свою очередь, требуются молодые талантливые кадры, за которыми они идут в вуз. Университет при этом имеет хороший доход, что позволяет ему привлекать ведущих профессоров, что, в свою очередь, поддерживает мировой уровень исследований и стимулирует генерацию идей. Получается самосогласованная замкнутая цепочка. Самый известный пример – миллиардеры Сергей Брин и Ларри Пейдж, которые были оба аспирантами в Стэнфорде, когда разработали основы своих поисковых алгоритмов, давших почву для основания Google.

Андрей Карыпов