| последний номер | первая полоса | поиск в архиве  


№2580, 06.05.2015


Дорогие ветераны войны и трудового фронта! Уважаемые коллеги!


В награду — автограф от ректора


Все выше и выше


Оглянуться в прошлое, увидеть будущее


Газпромбанк передал два миллиона рублей в Эндаумент-фонд ТГУ


Открыть имя героя


Профессор Сергей Фоминых: «Поиски ведутся не только на полях сражений, но и в архивах»


«Должны все то, что есть лучшее у нас, отдать Родине»


Горжусь своими предками


На учебном фронте


«Здравствуйте, мои дорогие...»


На маленькой станции


Все экспонаты выставки – в действии


Памятник павшим, миля мира и полевая кухня


Кто быстрее и сильнее?






На маленькой станции

У меня до недавнего времени из старшего поколения из прямых родственников оставалась только одна тетушка – Римма Яковлевна Бушко-Жук-младшая сестра моего отца. 5 декабря 2013 года она покинула этот мир. В молодости она написала три прелестных рассказа, которые постеснялась опубликовать. Я решил исправить этот недостаток и опубликовал в местном агентстве Будурчи ее рассказы в 10 экземплярах, которые отослал ей, чтобы она подарила их своим друзьям. Один из этих рассказов публикуется в этом номере.

В марте 1943-го освободили Гжатск – мой родной город. Мама сразу же засобиралась в дорогу и отправила письмо отцу, чтобы тот выслал нам вызов на родину: отец уже больше года, как вернулся поближе к родным местам и работал в одной из смоленских организаций, которые в то время располагались в городе Кондрово.
Однако с отъездом нам пришлось повременить, и в мае мы опять засеяли наш огород перед домом и участок, выделенный за поселком под картошку.
Вызов пришел, когда уже собирали урожай с полей и огородов, и для того, чтобы уехать, нам нужно было срочно реализовать наши заготовки на зиму. Картошку мы погрузили на грузовик, который выделил управляющий госбанком, где мама служила кассиром, и она повезла ее на базар в город Казань. А соленые огурцы мы с сестрою пошли продавать на вокзал, к поездам. В то время мимо нашей станции проезжало много составов в Сибирь, на Урал – и обратно на запад: с военными, ранеными и просто гражданскими.
Нам были стыдно торговать, все нас знали в поселке – эвакуированных там жило мало, – поэтому мы ходили к вокзалу уже в сумерках.
Долго поезда на нашей маленькой станции не задерживались: пять-десять минут – и отправлялись дальше. Наш товар раскупали быстро, так как мы продавали огурцы для тех времен дешево: десять-пятнадцать копеек за штуку. Привокзальный базарчик был скудным, годы были несытными, и когда подъезжал поезд, все пассажиры сразу бросались к нам, протягивая монеты, сами выхватывали из ведра огурцы и мчались к своим вагонам. Шум, толкотня, лязг колес, гудки паровоза оглушали меня; деньги, руки – все мелькало передо мною, я плохо соображала и плохо ориентировалась в этой суете.
Однажды из толпы окружавших меня солдат протянулась ко мне мужская рука и глухим голосом кто-то проговорил:
– Девочка, дай мне огурец за так, у меня денег нет.
Почему-то все притихли, а я, послушная этой необычной просьбе, лихорадочно схватила первый попавшийся огурец и сунула его в руку солдата. Огурец был скрюченный и уродливый. Он сразу исчез в ладони солдата. Я быстро опустила руку в ведро, пытаясь найти огурец получше. Но хорошие огурцы уже расхватали. Я растерянно подняла голову. Вокруг меня стояли солдаты и молча смотрели на меня, а тот уже повернулся ко мне спиной и медленно, чуть сгорбившись, с перекошенной фигурой, с приподнятым левым плечом, удалялся от меня, зажав изуродованный кривой огурец в правой руке. Левой у него не было.
Я беспомощно оглядела солдат, они все так же молча смотрели на меня, и я заплакала.
Какой-то старый дядька положил руку мне на голову и стал утешать:
– Ничего, дочка, ничего, ты же не видела! Не плачь, милая, не плачь!
Рыдания сотрясали мое маленькое тщедушное тельце, а он все поглаживал меня по голове.
Раздался свисток, поезд тронулся, дядька бросился к вагону и, уже стоя на подножке, все кричал мне:
– Не плачь, дочка, не плачь!
Распродав всю картошку, мама вернулась из Казани поздно вечером, когда мы были уже в постелях. Как я заснула, не помню, а ночью мама меня разбудила: я стонала и плакала во сне.
– Мама, мама! – горько всхлипывая, я прижалась к ней. – Я ему дала самый плохой огурец, самый плохой!
Мама тоже заплакала, обняла меня и, не пытаясь даже утешить, тихонько приговаривала:
– Вот беда-то, вот беда!..
Вконец измученные слезами, мы заснули только под утро.
Вскоре мы уехали из Татарии – сначала в Кондрово, а затем вернулись и в Гжатск, а в памяти моей до сих пор отчетливо видна спина солдата, чуть сгорбленная, с приподнятым левым плечом.

леонид горчаков,
профессор фф



Томский Государственный УниверситетCopyright © Alma Mater; E-mail: alma@mail.tsu.ru