В Год науки и технологий ТГУ реализует два масштабных проекта, поддержанных мегагрантами правительства РФ. Руководитель одного из проектов Алексей Волынский – приглашенный ученый из Университета Южной Флориды (США), специалист в области поверхностной инженерии биоматериалов – в течение трех месяцев находился в Томске с рабочим визитом. В интервью газете Alma Mater он рассказал, чем отличается наука в России и Америке, почему сотрудничество ученых ТГУ и врачей является уникальным, как помочь молодым исследователям стать успешными и чем его удивила Россия.

_
Никелид титана как терра инкогнита

– Алексей Александрович, расскажите, пожалуйста, с чего началось ваше сотрудничество с ТГУ? До мегагранта вы работали с томскими учеными?

– Нет. У нас был общий знакомый в Германии, он обратился ко мне с просьбой написать письмо в поддержку проекта. Это довольно частая просьба. Я не отказываю, но, как правило, дальше письма дело не продвигается. В случае с ТГУ сложилось иначе. Команде лаборатории медицинских сплавов и имплантатов с памятью формы СФТИ удалось выиграть большой проект, в котором я очень рад участвовать.

– Расскажите, что является предметом исследования?

– Проект посвящен исследованию механических свойств материала с памятью формы – никелида титана. Этот сплав известен довольно давно, активно используется в разных областях медицины, но при этом с ним складывается удивительная история. Если задать поиск в базах данных, набрать ключевые слова «никелид титана, импланты», то выпадет 300 статей. Это очень мало. Например, при поиске по ключевым словам «адгезия тонких пленок» вы увидите около 30000 статей. Когда я в 1996 году в аспирантуре начинал заниматься изучением адгезии, было около 100 статей. Количество статей, публикуемых в «горячих» журналах, растет экспоненциально потому, что все этим занимаются. С никелидом титана такого не происходит. Почему – не знаю.

Нужно отметить, что большое количество имеющихся статей по этому сплаву принадлежит группе Виктора Гюнтера, возглавляемой сейчас Екатериной Марченко.

– Как вы сказали, никелид титана – сплав давно известный. Что нового вы хотите узнать о нем в рамках проекта и как это можно будет использовать?

– Да, никелид титана изучался разными группами, но никогда нельзя узнать об объекте исследования абсолютно все. Сейчас появляются новые технологии и инструменты, которые дают возможность заглянуть в проблему гораздо глубже, получить новые данные, которые ранее нам были недоступны.

Уникальность проекта ТГУ заключается в том, что он выполняется в тесном сотрудничестве с хирургами, которые устанавливают импланты из этого сплава. В проекте участвуют специалисты Томского национального исследовательского медицинского центра и Областной клинической больницы. Такая коллаборация позволяет смотреть на проблему с самых разных сторон и определять те «ключевые точки», которые нужно проработать в исследованиях.

Цель нашего проекта – получение новых данных о механических свойствах различных имплантов (сетках, трикотаже из никелида титана и так далее). Для этого был создан специальный прибор, который позволяет тестировать механические свойства материалов.

Вообще, изучение свойств пористых материалов – довольно сложная задача. Там сложная физика – механизмы деформации и разрушения, плюс еще и память формы. Поэтому исследование никелида титана – это очень наукоемкая задача. Но ее решение позволит создать научную базу, которая поможет практикующим врачам использовать этот уникальный материал более эффективно, подбирать его с учетом персональных особенностей пациента. Сейчас чаще это делается, исходя из имеющегося опыта, где-то по наитию. Но наличие научных данных способно значительно улучшить результаты.


Девушка как гарант гранта

– Алексей Александрович, вы работали в разных странах. Если говорить о науке в России и Америке, есть ли разница и в чем она заключается?

– Безусловно, есть. Например, в США женщин в инженерных специальностях причисляют к меньшинствам и выдают им специальные гранты для поддержки. В России ситуация иная. В группе, с которой я сейчас работаю, много девушек и руководит этой группой женщина.

В Америке при написании грантовой заявки нужно учитывать все эти моменты. Я этого не знал, поэтому поначалу мои заявки отклоняли, добавляя, что с наукой у меня все в порядке, но я не учел интересы меньшинств.

– То есть? Нужно было взять в группу на проект девушек и желательно одну из них афроамериканку?

– Именно так. И когда я эти принципы понял, мои заявки на гранты начали удовлетворять. Я возил на стажировки много групп в разные страны, включая Польшу, Германию, Италию, Китай, и всегда срабатывал один и тот же механизм, который в России кажется странным. Здесь не всегда делают ставку на саму научную идею, иногда на другое. В этом смысле Россия выгодно отличается.

На самом деле это здорово, что в РФ есть такая вещь, как мегагранты. И я очень рад, что мои знания и опыт пригодились именно на родине. Когда я уезжал в Америку, обстоятельства были таковы, что в возрождение российской науки не очень-то и верилось.

Мне кажется, что ситуация в стране очень сильно изменилась. Исследования в России проводятся на очень высоком уровне. И если говорить о той научной группе, с которой я сейчас работаю, здесь все по-настоящему. Возьмем, к примеру, оборудование, – есть все необходимое, и пусть даже какие-то установки не самые современные, но они очень надежные. То есть в России сейчас можно делать науку, и я уверен, что результатом нашей работы будет большое количество качественных статей в хороших журналах.


Сотрудники лаборатории медицинских сплавов и имплантатов с памятью формы СФТИ ТГУ: Сергей Гюнтер, Алексей Волынский и Екатерина Марченко.


Наука не должна быть массовой

– Когда вы уезжали в Америку, статус ученого в России был крайне низким. Сейчас ситуация иная, но наука не считается выгодным делом. По вашему мнению, за счет чего можно привлекать молодежь в эту область?

– Я думаю, что первое – это вопрос престижа. В 90-е годы мой отец был деканом в институте, при этом он получал в два раза меньше, чем водитель городского автобуса. Это было хотел заниматься наукой, но в плане финансов после развала СССР это было абсолютно нереально. Хорошо, что сейчас ситуация иная. Да, с науки не разбогатеешь, но жить будешь интересно. Это точно.

Что касается привлечения молодежи – есть разные способы. Во многом науку продвигает человеческое любопытство. Например, у меня первый интерес возник в школьные годы. Нас повели в МГУ, где показали опыт с жидким азотом. Его налили в чашу, туда погрузили теннисный мяч, затем достали и бросили на пол, он разбился. Я тогда играл в теннис и мне было интересно посмотреть на этот мяч, понять, что с ним произошло. Меня всегда интересовало, как и что устроено, почему оно ломается, как сделать, чтобы было прочным и так далее.

Вместе с тем я не считаю, что все должны пойти в науку. На мой взгляд, она не должна быть массовой, как например, практикуется в Китае. Такие опыты, как я увидел в МГУ, привлекут в науку только тех, у кого любопытство и исследовательский дух есть внутри. И это нормально.

– В Год науки и технологий большой акцент сделан на молодых ученых. Как вы считаете, какие условия нужно создавать людям, выбравшим науку, чтобы они могли сделать успешную карьеру?

– Прежде всего, обеспечить их нормальной приборной базой. Во многих областях, и в материаловедении в том числе, проводить исследования, не имея достойного оборудования, просто нереально. Каким бы мотивированным ты не был.

Очень важно обеспечить молодым ученым выход в международное сообщество – это возможность получать рецензии и отзывы на твои исследования. Экспертная оценка много значит.

Наконец, важно научиться взаимодействовать с другими исследователями и научными группами. Тогда можно делать большие проекты, получать хорошие результаты. Например, у меня был год, когда я опубликовал 42 статьи в топовых журналах. Это был рекорд. Но я бы никогда не сделал этого сам, в одиночку. Статьи были написаны в коллаборации с другими исследователями.


Плюсы и минусы рецензента

– Алексей Александрович, вы рецензируете статьи в топовых журналах, в том числе в Nature, Nature Materials, Journal of Materials Research и других. Вы много пишете сами. Как вам удается на все найти время?

– Моя деятельность в университете оценивается по трем критериям – наука, преподавание и, можно сказать, общественная работа – организация конференций, симпозиумов, рецензирование статей. В Америке это делается бесплатно, за сами статьи автору, кстати, тоже не платят. Каждую неделю мне присылают письма с просьбой о рецензировании, половину из них я отклоняю.

– Почему? Работы низкого качества?

– Нет. Просто чукча – не читатель, чукча – писатель. Мне интересно писать свое, а если я буду рецензировать всех желающих, мне просто не хватит на это времени. С другой стороны, выступая рецензентом, ты имеешь возможность увидеть то, что еще не опубликовано, раньше узнать о результатах каких-то интересных исследований.

Вообще, это очень важно – быть в курсе событий, понимать, что нового происходит в твоей области. Я был в Научной библиотеке ТГУ и увидел, что университет обеспечивает доступ к огромному количеству научных изданий – монографий, статей и так далее.

Слышал, что университет тратит на подписку около 18 миллионов рублей в год. В моем университете это все стоит намного дороже. Подписка на один журнал может обойтись в 10 тысяч долларов. Есть услуга – тебе могут предоставить не весь журнал, а одну статью из него. В НБ есть подписка на очень хорошие журналы, на которые ТГУ подписан, а мой университет нет. Я считаю, что эти возможности нужно обязательно использовать.

Любое исследование должно начинаться с качественного обзора научных статей. Важно делать это вдумчиво, не для проформы, читать статьи с маркером в руках и что-то выделять для себя. Без этого никак.


О Сибири и сибиряках

– Алексей Александрович, говоря о России, вы ее часто хвалите. Но далеко не все россияне в таком же восторге от страны. И американцы, скорее всего, тоже. Что вас привлекает в России?

– Когда я собирался поехать в Россию, меня отговаривали, пугали – тебя обворуют, побьют и так далее. Но я приехал и понял, как они неправы. Мне очень нравится Томск. Я раньше в Сибири никогда не был. Родился и вырос в Москве, но я не люблю большие города. В Томске чувствую себя гораздо комфортнее. Здесь хорошо жить, спокойно. У кампуса открытая территория, сюда свободно заходят горожане. Люди в Сибири совсем другие. Они сильно отличаются от москвичей – более открытые и душевные. Поэтому работать и жить здесь мне нравится. И я обязательно приеду сюда через год.


СПРАВКА «АМ»
Алексей Александрович Волынский – ученый-материаловед, в 1996 году окончил Московский авиационный технологический институт. В этом же году уехал в США, поступил в аспирантуру Университета Миннесоты. После ее окончания работал в научном отделе компании Motorola. Спустя три года новым местом работы ученого стал Университет Южной Флориды. За последние пять лет Алексеем Волынским опубликованы 82 статьи в соавторстве в высокорейтинговых журналах Q1 и 58 в Q2 Web of Science.

Елена Фриц