– Я и не думала выбирать сознательно карьеру ученого, – признается профессор биологического института ТГУ Марина Олонова. – Просто это было так захватывающе, так интересно, что я втянулась, и уже ничто не могло меня оторвать от моих любимых мятликов.

Изучение рода Мятлик легло в основу сначала дипломного сочинения, потом – двух диссертаций. А в последние годы исследования профессора Олоновой заинтересовали коллег из США и Китая, где она работала в качестве приглашенного эксперта и даже стала одним из авторов гигантского ботанического труда «Флора Китая».

Справка «Alma mater»
Марина Владимировна Олонова в 1971 году поступила на биолого-почвенный факультет ТГУ. Ее учителями были Антонина Положий, Раиса Карначук, Надежда Карташова, Владимир Пегель и др. С первого курса занималась научно-исследовательской работой в ботаническом кружке. На пятом курсе удостоена премии имени П.Н. Крылова за лучшую студенческую работу по ботанике. Дипломную работу по роду Мятлик (Poa L.) выполняла под руководством профессора Положий. В 1979 году поступила в аспирантуру на кафедру ботаники ТГУ, кандидатскую диссертацию защитила в 1983 году. В 1999-м в совете при Центральном сибирском ботаническом саде СО РАН (Новосибирск) защитила диссертацию на соискание степени доктора биологических наук.
Область научных интересов Марины Олоновой – систематика, филогения, проблемы вида и видообразования, география растений, исследование рода Мятлик.

Мечтала об экспедициях
Выбор будущей специальности случился как-то сам собой. Марина мечтала об экспедициях – ведь родители были геологами, папа часто брал ее с собой «в поле». Но мама, сама поработавшая в геологоразведке, отговорила идти по ее стопам: тяжело, мол, девушке в тайге, с буровиками, с огромным объемом работы… А папа, увлеченный еще и собиранием гербариев, подсказал верное направление – ботаника.
– Так я подумала: биология – это мое. А для ученого-ботаника экспедиции – одно из основных занятий, ведь только там пополняется запас объектов для исследования. И я решила поступать в Томский университет. До сих пор считаю: это мое большое счастье, что мне удалось поступить сюда. Университет стал моей жизнью и моей судьбой, – говорит Марина Владимировна.
…А в университете студентку поразило все, но особенно – профессора, среди которых наибольшее восхищение вызывала заведующая гербарием ТГУ Антонина Положий, которая читала курс морфологии растений. На третьем курсе, когда пришла пора выбирать научного руководителя, Марина Владимировна не раздумывая выбрала Положий – и большой удачей, по ее признанию, стал интерес к работе студентки со стороны Антонины Васильевны.
– Она была настоящей королевой: когда Антонина Васильевна входила в аудиторию, вокруг все менялось. Она не только прекрасно читала лекции, она действительно заражала нас интересом к ботанике. И при своей высокой компетентности была очень отзывчива к новым знаниям, к новым взглядам. Меня до глубины души поражало, что такой большой ученый прислушивается к нам, студентам, поощряет наши искания, мягко направляя, но не ограничивая нашей свободы в поиске. Антонина Васильевна была прекрасным ученым и педагогом.

«Драйв» от науки
Увлечение наукой пришло незаметно. Может быть, сказалась романтика экспедиций. Уже в первых поездках юной студентке стало понятно: ботаник должен знать не только растения, но иметь обширные познания в смежных науках – географии, геоботанике,
палеогеографии и многих других. Сами экспедиции были делом не из легких. Отряды забрасывались в совершенно дикие места, где еще не ступала нога, не то что ученого – нога цивилизованного человека. Приходилось тащить на себе не только провизию и палатки, но и тяжелые гербарные сетки, газеты для сбора материала. Зато сколько нового, неизвестного находили в этих походах! С каким волнением разбирали и определяли потом собранный материал.
– Я помню одну из первых своих экспедиций, мы выехали тогда на Шапшал, высокогорный хребет на границе Алтая и Тувы. Там, благодаря руководителю нашего маленького отряда, студенту старшего курса, я поняла, сколь глубока и неисчерпаема ботаника, как тесно она связана с другими науками. О таких сложных вещах, как флорогенез, историческая биогеография, систематика растений наш старший коллега рассказывал так понятно и увлеченно, что просто нельзя было не проникнуться этой его страстью. И я до сих пор ему по-человечески благодарна. Тогда я думала, что впереди еще много таких поездок – и их и в самом деле было немало, – но именно та, шапшальская, оказалась одной из самых ярких и запоминающихся, – вспоминает Олонова.
Очарование систематики тоже стало решающим фактором в выборе жизненного пути: когда из разрозненных данных, описаний, измерений складывается целостная картина – разве можно остаться равнодушным? Для подробного изучения научный руководитель предложила Марине злаки.
– Злаки? Большое количество мелких деталей, сложная систематика – я была разочарована и расстроена: мне казалось, никогда я не смогу заняться ими по-настоящему, с душой. Но стоило начать – и я не могла оторваться. Самым сложным оказался мой мятлик (род Poa L.). Эта работа походила на захватывающую историю: никогда не знаешь, куда выведет изучение вида на данной территории. Систематика видового уровня имеет дело с микроэволюцией – но это не значит, что она микроинтересна! Наоборот, именно тут и творится самое таинственное – видообразование! До сих пор точно не ясно, как именно это происходит, – и по глазам Марины Владимировны видно, что она и сегодня не потеряла того задора, того «драйва», который охватил ее в начале работы над мятликами.

«Флора Китая»
Группа растений, изучаемых профессором Олоновой, оказалась очень сложной и мало исследованной. Поэтому не удивительно, что ее работой заинтересовались за рубежом. В 2003 году от коллеги из США пришло предложение поучаствовать в грандиозном проекте – написании «Флоры Китая». Сам американец делал для «Флоры» обработку всех мятликов, а Марину Владимировну попросил взять на себя азиатскую секцию Stenopoa. Статья на английском языке вышла в 22 томе «Флоры», ее сопровождали рисунки, выполненные томской исследовательницей.
– Проект «Флора Китая» – один из крупнейших в мире справочников растений. Но ведь и территория огромная. В многочисленных томах «Флоры» можно найти описание всех видов, родов и различных таксономических категорий растений, произрастающих на территории Китая. Моя задача была непростой: нужно было разобраться примерно с 200 видами: что там синонимы, а что – действительно отдельные виды. Надо признать, что китайцы, не церемонясь, описывают новый вид при малейшем отклонении от типового экземпляра растения. Не смотрят, сохраняется ли признак в популяции, в ряду поколений – а это одно из главных условий выделения вида. В результате моих исследований у нас получилось 15 видов. Вот так я немного их «подсократила», – рассказывает Марина Владимировна.
После успешной работы с китайскими коллегами над «Флорой» профессора Олонову пригласили в Поднебесную – помочь в определении видов растений. И не просто так, а по двум проектам «с приглашением зарубежных ученых». Последняя поездка туда завершилась буквально на днях.
– В Китае правительство проводит политику выравнивания уровня жизни в центре и на окраинах, и Синьцзянский округ, где я работала, как отдаленный, получает особое финансирование. В том числе и на развитие научных исследований. В прошлом году институт, где я работала, получил новый лабораторный корпус – 7 или 8 этажей прекрасно оснащенных лабораторий. Больше сотни аспирантов трудятся с поистине китайским упорством с раннего утра до поздней ночи. И успехи впечатляют – огромное количество публикаций в высокорейтинговых международных журналах.
Но, к удивлению томского ученого, вдруг выяснилось, что китайские коллеги не очень хорошо представляют себе, с чем они работают и вообще что делают. Руководитель дает задание, группа добросовестно выполняет – заливают, нагревают, центрифугируют… Иногда не представляя себе даже как выглядит объект кропотливого исследования. С латинскими названиями растений вообще беда: не утруждают себя китайцы запоминанием этих сложных слов. На изумление Марины Владимировны ответили – «а зачем?».
– В Китае никогда не было сильной ботанической школы. Вот и сейчас они решили из «каменного века» шагнуть сразу в космический и по праву гордятся сегодняшними успехами, но беда в том, что без корней нет и кроны. Манипуляциям, даже очень сложным, научиться и научить можно довольно быстро, а вот на подготовку мыслящего специалиста уходят годы, и без прочной теоретической базы, которую обеспечит хорошее университетское образование, обойтись никак нельзя. За последние годы мне довелось побывать не только в Китае и общаться с коллегами из разных стран, но ни разу не приходилось сожалеть о том, что университет мне чего-то недодал. Наоборот, я с некоторым даже удивлением отмечала, что университетская теоретическая подготовка у нас превосходила ту, что получили мои западные коллеги.

«Молекулярка» для ТГУ
– Когда десять лет назад я впервые попала на представительный международный форум – конференцию по однодольным растениям, я с горечью осознала, что плохо понимаю доклады. И дело было не только в иностранном языке. К тому времени систематики всего мира для работы вовсю использовали данные молекулярного анализа, а у нас в стране более или менее успешно занимались этим только две лаборатории в Москве и Санкт-Петербурге. Разумеется, молекулярный анализ, позволяющий с высокой долей вероятности подтвердить родственные отношения – это не дело ботаников, эти данные «добывают» генетики, ботаники только используют их для филогенетических реконструкций, но чтобы корректно использовать данные, ботаник должен хотя бы понимать, как это работает. И вот, представьте, одна за другой выходят на трибуну молоденькие африканские девочки и делают прекрасные доклады, а я, преподаватель одного из лучших университетов великой страны, представитель одной из старейших ботанических школ, внимательно слушаю и с трудом понимаю, и даже далеко не все.
В свое время – лет двадцать назад – российские ученые оказались не готовы к «молекулярному» прорыву, который сделала биология за рубежом. Не было должной подготовки, не было средств на дорогое оборудование и реактивы. Но с тех пор в нашей стране многое изменилось и не только к худшему, как это модно сейчас говорить. По крайней мере, человек, который хочет сейчас что-то освоить, проявив настойчивость и целеустремленность, рано или поздно своего добиться может. Это касается и молекулярных методов, и их внедрения в практику ботанических исследований. Дело медленно, но идет. Очень скоро в университете, в биологическом институте, откроется новая лаборатория, где мы будем активно осваивать молекулярные методы применительно к ботанике. Никто не ждет, что получится все и сразу, но сегодня без использования молекулярно-генетических подходов нельзя ничего сделать ни в систематике, ни в биогеографии. Это передовой край науки, где ученые Томского университета всегда находились и где будут уверенно чувствовать себя и впредь.

Яна Пчелинцева