Первые годы работы Томского государственного (а в то время Императорского) университета отдаляются от нас все дальше и дальше. Это знаменательное время в истории ТГУ изучено, казалось бы, уже по минутам. Однако и сейчас в нем есть “белые пятна”. А теперь у нас появилась возможность приоткрыть одну из неизвестных страниц истории нашего университета и вспомнить имя человека, который был связан с самыми первыми днями работы первого сибирского вуза.

Речь идет о Евгении Валентиновиче Корше (1852-1913), который с 1 сентября по 17 декабря 1888 года занимал должность секретаря университетского правления.
Уже его фамилия о многом говорит знатокам русской культурной жизни XIX века. “В 40-е годы в московском образованном кругу не было человека, который бы не знал семью Коршей. Один из братьев – Евгений – был известным деятелем “западнического лагеря”, редактировал “Московские ведомости”, другой брат – Валентин – способный журналист, будущий редактор “Санкт-Петербургских ведомостей”. Их сестра Мария Федоровна была близким другом Грановского, Белинского, вместе с Герценом выехала в 1846 году за границу и несколько лет прожила в его семье. Другие сестры Корш <…> также оставили по себе память в биографии видных деятелей той эпохи. Многолюдная эта семья – трое братьев и пять сестер – воспринималась как единый родовой клан и даже в юмористических стихах того времени фигурирует как некое целое”, – писал исследователь творчества А.Н. Островского В.Я. Лакшин. Евгений Валентинович был сыном В. Ф. Корша, получил юридическое образование и в 1877-1878 годах издавал в Петербурге ежедневную политическую газету “Северный вестник”. Однако в 1880 году Евгений Валентинович…. был выслан в Томск как уголовный ссыльный.
Современники, характеризуя Корша, дают ему оценки очень неоднозначные. С одной стороны, это был человек “бесспорно, умный и талантливый, с громадной трудоспособностью”, с другой же – “бесхарактерный, легко поддающийся влиянию, беспринципный”. В Томске Корш быстро нашел применение своим способностям. У него завязались хорошие отношения с томским губернатором В.И. Мерцаловым, он помогал в организации двух первых частных газет в Томске – “Сибирской газеты” и “Сибирского вестника”, работал в Контрольной палате, Статистическом комитете. С В.М. Флоринским отношения у Корша также сложились вполне дружеские – человек столичный, разносторонний, хорошо образованный, обаятельный, Корш показался Василию Марковичу вполне подходящей кандидатурой на должность секретаря. Тем более, что 3 мая 1888 года Корш получил известие о полном помиловании, и ему разрешено было работать на государственных должностях.
В своих воспоминаниях, опубликованных в “Историческом вестнике” в 1910 году, Евгений Валентинович вспоминает историю своего назначения следующим образом: “Попечитель учебного округа, по открытии университета, был озабочен замещением второстепенных вакансий в правлении нового университета. Нужен был, между прочим, секретарь правления, который совмещал бы и обязанности секретаря совета, слившегося с правлением, пока в университете был только один медицинский факультет. Я искренне обрадовался, когда В.М. Флоринский предложил мне занять место секретаря правления”.
Однако проработал Е.В. Корш секретарем недолго: “Я решился подать в отставку, тем более, что положение секретаря правления (и совета) университета становилось день ото дня тяжелее: началась борьба попечителя с советом-правлением и с отдельными профессорами по поводу расходования сумм сибиряковского капитала, пожертвованного на учебные пособия университета. Этот капитал ко дню открытия Томского университета достиг крупной суммы свыше 167 тысяч рублей, и расход его был обусловлен жертвователем пожизненно волею Флоринского. Первые профессора Томского университета желали возможно полнее воспользоваться своим положением и обставить свои кафедры наилучшим образом, не думая о будущих нуждах университета; Флоринский же старался всеми мерами сократить аппетиты профессоров, напоминая им, что он обязан беречь сибиряковский капитал, который предназначен для полного университета, а не для одного медицинского факультета. На этой почве возникли упорные разногласия. Совет делал постановления об отпуске значительных сумм на оборудование анатомического музея, на сооружение особого химического института и т.п., – попечитель не утверждал этих постановлений, вызывал к себе исправляющего должность ректора, профессора Гезехуса, спорил с ним, призывал заинтересованного профессора, убеждал его отказаться от заявленных требований, грозил воспользоваться принадлежащим ему правом изъять из ведения совета, в его настоящем составе, распоряжение сибиряковским капиталом, или назначить медицинскому факультету определенную сумму на все его нужды, и пр. На мне, как на секретаре совета, лежала тяжелая обязанность докладывать попечителю постановления совета, а совету – замечания попечителя и выслушивать взаимные нарекания и обиды, причем обе стороны не скупились на резкие выражения. Часто во время моего доклада попечитель распоряжался пригласить к нему того или другого профессора, и тут же, при мне, начинался тяжелый, нередко прямо грубый, спор, превращавшийся в непристойное препирательство... Взаимное раздражение росло и обещало породить серьезный конфликт между университетом и попечителем. Флоринский понял, что мне действительно стало тяжело служить при образовавшихся условиях, и не удерживал. 17-го декабря я был уволен, а 23-го декабря выехал из Томска в Петербург”.
Это поистине уникальные, бесценные свидетельства Корша о первых месяцах работы Томского Императорского университета. Конечно, Василий Маркович, возглавлявший строительство университетских зданий, много сделавший для его открытия, воспринимал наш вуз как свое детище и, вероятно, чрезмерно его “опекал”. Но университет уже стал развиваться по собственному сценарию и, естественно, стремился освободиться от излишней заботы…
Вспоминая первые годы работы университета, людей, которые стояли “у истоков”, не забудем же и о первом секретаре Томского Императорского – Евгении Валентиновиче Корше.

Наталья ЖИЛЯКОВА